Центральная Азия давно уже стала ареной ожесточенной борьбы за влияние сверхдержав США, России, Китая и Ирана.
Россия в силу вполне естественных причин считала и считает этот регион зоной своих жизненно важных интересов. Ее военно-политическое доминирование в регионе бесспорно и воспринимается адекватно населением этих стран. Но в силу ограниченных возможностей, Россия не могла инвестировать в экономику региона большие объемы, как этого хотелось бы странам Центральной Азии. Это, конечно, не могло не сказаться на ее положении в регионе. Китай, все это время тихо и незаметно продолжал свою экономическую экспансию во всем центрально-азиатском регионе, скупая по дешевке лакомые куски и инвестируя огромные деньги в реальный сектор экономики этих стран. США, со своей стороны, постоянно оказывали существенную финансовую поддержку, в основном, правящим кланам существующих режимов, подготавливая почву для своего долгосрочного присутствия вблизи границ России. Темп экспансии США в Центральной Азии был сравнительно несколько слабым по вполне естественным причинам.
Во-первых, нужно было освоить очень большой кусок - Восточную Европу. Во-вторых, начались компании в Ираке и Афганистане, они также отвлекали внимание США. В-третьих, нужно было действовать достаточно осторожно, чтобы не напугать и не оскорбить Россию, действуя, фактически, у нее под носом. С другой стороны, жадный и всеядный американский ВПК крайне не хотел оставлять такой лакомый кусок на съедение России, Китаю и Ирану. А руководство Исламской Республики Иран по окончании восьмилетней войны с Ираком, и чуть позже, после распада СССР, пребывало в эйфории, ожидая, что перед победителем и с уходом СССР с политической арены, откроются якобы невообразимые просторы для экспансии Исламской Республики. Но, следует заметить, что в той войне фактически ни одна из сторон не вышла явным победителем, а обе страны были значительно обескровлены. Да и Иран не совсем был готов к какой-либо «экспансии», тем более, экономической. Поэтому он не сразу смог скоррелировать свою политику в Центральной Азии и, в частности, со странами Прикаспия.
Пока Россия занималась реконструкцией своих инфраструктурных систем, США стали использовать Киргизию как плацдарм для доминирования в Центральной Азии и хорошей площадкой для региональной экспансии. Киргизия была хороша тем, что США, находясь там, могли продолжить свою экспансию на иранском направлении. Более того, Киргизия, в этом смысле, наиболее выгодная точка в геополитическом и географическом плане для поддержания или проведения прямой военной операции против Ирана. Укрепившись в военно-политическом плане в Киргизии, США могли бы реально воспрепятствовать дальнейшему проникновению России в страны региона и на корню помешать любому движению по созданию военно-политического союза между Ираном и Китаем. Благодаря реальному присутствию в Киргизии можно держать под контролем и Узбекистан, т.к. значительная часть киргизского населения составляют этнические узбеки. Как раз этнический фактор всегда используется США как деструктивный рабочий материал, готовый при определенных условиях мгновенно конвертироваться в форму местной и зарубежной оппозиции.
США, однако, этим не ограничились. Для вытеснения России, Китая и Ирана из Центральной Азии, они давно используют своего основного союзника - Израиль. Иранский парламент в своем специальном докладе, еще до беспорядков в Киргизии, предупредил Бишкек о беспрецедентной активизации Израиля и израильских структур в Киргизии и в Центральной Азии в целом, которые представляют реальную угрозу стратегическим интересам и вопросам национальной безопасности Ирана.
Доводы Ирана нашли весомое подтверждение, когда иранскими спецслужбами был захвачен лидер сепаратистской суннитской группировки иранского Белуджистана "Джундалла" Абдулмалик Риги. Он сразу признался, что является агентом разведок США, Британии и Израиля и направлялся на американскую базу в бишкекском аэропорту "Манас" для встречи с официальными лицами из США. По словам Риги, он должен был получить от американцев деньги и инструкции для создания базы по подготовке суннитских боевиков для их последующего использования против иранского режима. Именно в этот период, как никогда активизировались контакты США и Киргизии, главным образом, в рамках военно-технического сотрудничества. Десятки различного рода высокопоставленных американских и израильских чиновников один за другим посетили Бишкек, в том числе Специальный представитель президента США по делам Афганистана и Пакистана Ричард Холбрук и глава Центрального командования вооруженных сил США Дэвид Петреус.
Курманбеку Бакиеву сделали предложения, от которых он отказаться не смог. Главными итогами американско-израильского военно-политического десанта стали договоренность о продлении аренды американцами военной базы в "Манасе", а также о создании антитеррористического тренировочного центра на юге Киргизии. Тегеран не мог сложа руки смотреть на то как, по сути, на его глазах Киргизия превращается в плацдарм для подготовки различных деструктивных элементов и экстремистских организации с целью дальнейшей дестабилизации обстановки в странах этого региона. Поэтому, проведя эту операцию, Тегеран направил четкий сигнал правительствам всех стран, на территории которых расположены американские военные базы, о том, что они, эти базы, могут стать центрами координации спецслужб Запада по свержению любого ныне действующего правительства с помощью местной оппозиции и при поддержке сил международного терроризма. Руководство Ирана в категоричной форме предложило Бакиеву начать процедуру закрытия американской военной базы в Киргизии, как главной угрозы безопасности и стабильности региона и выразило свою готовность полностью компенсировать упущенную экономическую выгоду от аренды базы американцами. Но, Бакиев уже был не способен решать такие задачи, да, наверное, и не хотел этого.
Иран в своей политике в Центральной Азии и на Кавказе всегда самым серьезнейшим образом учитывал не только свои национальные, но и законные интересы России. Устремления Китая и США, естественно, принимались в расчет, но не по большому счету. В связи с этим даже в своих отношениях с родственной по духу страной - Таджикистаном внешнеполитический подход всегда был очень корректным, чтобы не раздражать своего российского партнера. Взамен Тегеран рассчитывал, прежде всего, на политическую поддержку России на международной арене. Но, после того, как Россия примкнула к антииранскому альянсу и проглосовала за санкции против Ирана и после того, как с подачи России дорога в ШОС для Ирана была закрыта, Исламская республика начала корректировать свою политику, исходя из учета собственных интересов, уже без оглядки на Россию. Этим объясняется набирающая темп активизация Ирана в Центральной Азии и на Кавказе. В частности, особенно наглядными являются новые военно-политические и торгово-экономические контакты высшего руководства Ирана с Таджикистаном.
И, в этой связи, требования Ирана к Узбекистану относительно железнодорожных вагонов - это что-то новое, это является проявлением новой политики Ирана, без оглядки на Россию. Это означает, что Иран отныне будет действовать сугубо по своему усмотрению. Действительно, Исламская республика по своему потенциалу и ресурсной базе способна повлиять на ситуацию в любой центрально-азиатской стране. Очевидно, что Узбекистан не заинтересован в завершении строительства Рогунской ГЭС, т.к. это может привести к росту темпов развития экономики Таджикистана, росту благосостояния и жизненного уровня таджикского народа, к энергонезависимости республики и, в конечном итоге, к усилению роли Таджикистана в регионе.
Скорее всего, Узбекистану придется прислушиваться к предостережениям Ирана. Во-первых, огромное количество узбекских вагонов (до 200) ежедневно проходят транзитом по территории Ирана. Запрет на их проезд означает нанесение колоссального ущерба экономике Узбекистана. Во-вторых, у Ирана имеется обширная программа по участию в торгово-экономической жизни Таджикистана, а транспортная блокада не только мешает этим планам, но и препятствует выполнению обязательств Ирана по межправительственным соглашениям с Таджикистаном, что наносит, в том числе, и имиджиевые риски для Ирана. И, в-третьих, настоящая экономическая экспансия Ирана в Центральной Азии стартует именно в Таджикистане. Ярким примером могут стать завершение строительства Сангтуды -2, строительство железной дороги между Таджикистаном, Афганистаном и Ираном, которое позволит посредством портов Персидского залива, интегрировать Таджикистан с транспортными артериями стран Персидского залива Большой Азии и, конечно же, стран Европы. Это, безусловно, будет способствовать расширению торгово-экономических связей Таджикистана со всеми странами этих регионов и в первую очередь с Ираном и Афганистаном. Правительством ИРИ рассматривается возможность строительства ГЭС на Сарезском озере, и прокладки трубопровода для экспорта питьевой воды и т.д. Не думаю, что всем этим планам может всерьез помешать Узбекистан.
Кроме чисто экономических механизмов влияния, у Ирана имеется и ряд важных политических рычагов, которых не стоит сбрасывать со счетов. Это особое влияние Ирана на представителей Северного альянса в Афганистане, симпатии таджиков и религиозных деятелей умеренного толка самого Узбекистана, части населения Кыргызстана и, конечно же, практически всех иранцев. Все вышеназванные не поддерживают железнодорожную блокаду, организованную Узбекистаном чисто по политическим мотивам. А если учесть, что у Ислама Каримова наблюдается периодическое тяготение к США, иногда в противовес России, а подчас просто для повышения самооценки, то сценарии, наподобие бишкекского, к сожалению, вполне могут иметь продолжение.
Но чтобы не было новой катастрофы в таджикско-узбекских отношениях, а также нового катаклизма в регионе в целом, Исламу Каримову, политику с таким богатейшим опытом, вполне по силам скорректировать свою нынешнюю и, к сожалению, пока что конфронтационную позицию на конструктивное взаимодействие со своим основным историческим соседом. Уверен, что таджикская сторона приветствовала бы такой шаг и максимально учитывала бы озабоченность узбекской стороны в прямых двусторонних отношениях. Тем более, что политика изоляции и блокады никогда не имела и не имеет будущего, поскольку она затрагивает жизненно важные интересы целого народа. Поэтому у страны, как правило, не остается другого варианта, кроме как найти выход из создавшейся сложной военно-политической и экономической ситуации.
Раджаб Сафаров, Генеральный директор Центра изучения современного Ирана
iran.ru